А мы швейцару: - Отворите дверь!
На нас там занято! - Но нам швейцар не верит.
И пузом отодвинул он Алешу:
- А ты, мол,вовсе, - ты уже хороший! -
- Да нас же трое! Это же не сто! -
А дядя Степа: - нету, мол, местов.
Я вас за пьянство не хочу обидеть,
Но вы ребята все: - вас страшно видеть.
У одного потеряна галоша
А у другого - хулигана рожа.
А третий, хоть не в шляпе, а культурный, -
Стоит, молчит, - ему, наверно, дурно.
Пустить вас не могу, уж вы простите.
Не стойте тут, ребята, не грустите...
А в ресторане хорошо, и в гаме
Порхают пташки с культурными ногами.
И ходят девочки с ужасными глазами
А с ними дяди без волос и с волосами...
Да и сейчас какого-нибудь дядю!...
Ну просто ни за что, - сугреву ради.
А тут открылись двери и сквозь гам
Выходит, сразу видно, хулиган.
А нос такой паршивый!... Сразу видно
Что продавец. И стало мне обидно.
И стало за порядки эти странно:
Кого пускают в наши рестораны?!
Я подхожу, - и бац его! И хлесть!
И он лежит такой спокойный весь.
А я согрелся, веселей мне стало,
Но показалось немного мало.
А он лежит. Ну, пнуть или не пнуть?
А тут мне трое преградили путь.
Один мне в морду кулачишкой тычет...
Да я видал таких в гробу по тыще! -
Я пуговицу в нос ему засунул,
Потом он лег и вроде бы заснул он.
Другому пасть порвал и выдал плюху,
А остальному откусил пол-уха.
Но, честно говоря, мне было трудно,
И ухо спрятал я в карман нагрудный.
Я вспомнил: есть котишко у меня,
Он не обедал, кажется, три дня.
Ведь тяжело не жрать три дня подряд?
Тут и хрящам, наверно, будешь рад.
Ну а пока те четверо молились,
С Алешкой мы спокойно удалились.
Вот только Колю где-то потеряли...
Гляжу, идут на встречу нам две крали.
А так как я устал и был печальный,
То только лица на снегу их отпечатал.
А так как женщины вообще мне не враги,
Я только снегу им насыпал в сапоги...
Да и вообще, пора идти домой, -
Закончился воскресный выходной.
Я дома ноги вытер о ковер,
А соседка говорит, что Васька мой помер.
- Да как он смел, - говорю - какой нахал! -
Я ухом ей под носом помахал.
Да если б я такое дело знал,
То я бы ухо тому типу не кусал!
Я ж для него старался стервеца!...
Но вижу нет на бабушке лица...
И тихо тут заплакала она, -
Сказала, что я чистый сатана!
И что такое, мол, стыд-то и позор,
И хорошо, что я еще не вор!...
Я вспомнил Ваську и слегка взгрустнул,
Потом заплакал, а потом вздохнул...